Круги от камушка - Нибин Айро

– Чего ты разглядываешь? – девушка смотрела насмешливо. – Нравлюсь?

Врать под таким прицелом смысла не было ни малейшего.

– Нравишься.

– Чем? – мгновенно, как будто чтобы не дать опомниться.

– Хымм. Ну. Ты необычная. И красивая. Так сразу и…

– Нахал ты.

– Я?..

– А что – я, что ли? Сидит на моей кухне и на меня же пялится. Расскажу Нельке – она тебя за уши повесит. Прищепками. Или гвоздями прибьет.

Костика хватило только на то, чтобы пробурчать что-то вроде: «…она может…»

Некоторое время Санечка молча прихлебывала чай и с неторопливой улыбкой рассматривала парня. Неплох, неплох… испугался, конечно, но это от неожиданности. Вообще, похоже, действительно нахал по жизни. Если его Ёжка привела, то мать наверняка его не трогает. Да и мелковат он для нее, в самом деле. Ну, а нам сойдет.

– Встань.

– Что?

– Встань, говорю. Ко мне подойди. Или боишься?

«Чего она? Что так смотрит? Вот блин, попал. Но правда же, красивая офигенно.»

Он послушно отодвинул взвизгнувшую табуретку и на негнущихся ногах обошел стол. «Ччерт, на штанах просто гора…» Санечка развернулась к столу боком, слегка съехав со стула, закинула ногу на ногу и глядела на него снизу вверх. Насмешливо-ожидающе глядела. Потом сделала странное движение – медленно опустила голову, словно рассматривая себя, и снова резко ее вскинула, тряхнула волосами, уставившись уже издевательски. Неторопливо закинула руки за голову и потянулась всем телом: что, мол, намеков не понимаешь?

Костика, однако, уже достала поза «она сверху»: пора и мужиком быть, сколько можно! Поэтому он просто стоял напротив девушки, вывесив на лицо максимально тупое и испуганное выражение, а сам из-под него продолжал ее разглядывать.

Да, красавица, что и говорить. На мать совсем непохожа – в отца, что ли, пошла? Отец тогда явно не местный был. Какой-нибудь турок, или азербайджанец? Ну совсем не по-здешнему выглядит, и лицом, и фигурой. Росту среднего, а ноги длинные. Высокая шея. Узкие округлые плечи, талия тонкая, зато бедра широкие. Мелкой вязки джемпер обтягивает небольшие, но очень четко оформленные грудки, джинсы плотно облегают кругленькую, даже на взгяд нежную и упругую попку. Все вместе – такая конфетка, что в штанах вот-вот станет мокро.

«Что делать-то?? А если Ада вернется? Пиздец же…»

Решать до конца ему, впрочем, не пришлось: со словами «Ну дает… да не трусь ты, никто не узнает», Санька протянула руки и взялась длинными «скрипичными» пальчиками за пояс треников, стягивая их вниз.

«Ну, ладно… я как бы ни при чем… хозяйка же, неудобно отказать…»

– Ухх, что у тебя там. Отрастил-то, а. Ты вообще с девочкой был когда-нибудь? Или Нелька тебя только дразнит? – снова неприкрытое издевательство в голосе.

– Был, не беспокойся, – грубее, чем намеревался. Впрочем, ей пофигу, кажется.

– А мне-то что беспокоиться? Это у тебя шок может быть, – Санечка похабно подмигнула. – Знаешь, как говорят: первый сексуальный опыт определяет всю дальнейшую половую жизнь?

– Определил уже давно, – на этот раз получилось подпустить в голос сарказма. – Опоздала ты малясь.

– Ох! Беда какая! – девушка схватилась рукой за щеку. – Опоздала! Как же это я, а? Кто ж меня опередил? Неужто Ёжка? Еще подруга, называется!

Вторая рука в продолжение этой горестной тирады неторопливо оглаживала трусы пацана. «Хорош, однозначно хорош. Толстенький. Люблю толстенькие. И не чересчур длинный. Тоже отлично.»

– При чем тут она. Тебе ж сказано, мы друзья. А это… с другой… – собирать слова во фразы вдруг стало трудно.

– С кем? Рассказывай давай, а то ущипну! – кончики пальцев забрались под ткань, ногти несильно сжали кожу. Глаза Санечки впились в Костиковы, подавляя сопротивление и одновременно обволакивая таинственным влажным обещанием. – Ну?

– Э. Да ты ее не знаешь. Аринка такая, из нашего дома. Еще в девятом было.

– Аа, да ты у нас опытный, я погляжу? – рука уже полностью в трусах, гладит, мнет, покручивает. – И как вы? В подробностях давай, с самого начала!

«Кончить бы щас, и все проблемы разом… так ведь не даст! Вернее, даст, кажется… но не так… бля…»

– Ну. Блин. Чего ты…

– Стесняешься, что ли? – ласковые пальчики вдруг легли таким образом, что в животе ухнуло и провалилось. «Так вот что называется – взять за белы яйца!»

– Ты рассказывай, рассказывай. На меня не обращай внимания.

Костик сглотнул. Выбора не было.

– Ы. Ладно. Отпусти только. Ага. Короче… она в другой школе училась. В десятом.

– Красивая?

– Очень. Высокая, выше меня тогда была, и все уже как у старших, знаешь? Грудь, ноги, задница. Пацаны говорили, что она дает, но я вообще не верил. На меня она не смотрела даже, я мелкий был до десятого, потом только резко вырос. Ххх…

– Не останавливайся, рассказывай. И сюда не смотри, я тебя стесняюсь. Лучше вообще глаза закрой.

– Бля. Ммххх… Короче, я как-то в подъезде шел, в конце лета в самом, а она впереди шла. На лестницу впереди. Ну, и в короткой юбке, что все видно… снизу… Я специально на каждом пролете так отставал, чтобы посмотреть. Уххх…

– Что, трусики рассматривал? И какие на ней были? Мммм?

– Ууаа. Белые… обычные. А юбка… платье даже… ххо… желтое, светло-желтое такое. Просвечивало, и все видно было. Фффф. Ноги доверху, трусы… все. Кхха…

– Что, нравилось подглядывать? – Санечка отпустила пульсирующую головку – «рановато кончать намылился…» – и переместилась ниже.

– Конечно, кому не нравилось-то? Уу. Бля, ничче ты…

– Не отвлекайся! – зубки слегка прикусили мошонку, встряхнув судорогой все тело парня.

– Ййо. Нну это. Она меня, короче, запалила с самого начала, но ничего не сказала. Сама даже так шла, чтобы мне… вввидно было по максимуму. И до самого верха, а ей вообще на третий надо… было… Это она потом говорила.

– Ух, какая девочка заводная. Иии?

– А потом наверху встала на площад… ддкее… и ссмотрит на меня, такая. А я… как… дурак… на последний пролет начал подниматься, засмотрелсяаа. Бля, Саня…

– Нет уж, нет уж. Мы еще только начали. Я отдохну, а ты рассказывай, – девушка заскользила щекой вниз по ногам, руки потянули треники с колен до самых пяток. Повинуясь молчаливому требованию, Костик поднял одну ногу, вторую – руки ловко стянули с него окончательно штаны вместе с трусами, и Санечка неторопливо двинулась обратно наверх, за последним неснятым предметом одежды. Владелец предмета тем временем продолжал:

– Ну, и стоим, она у перил сверху, я на лестнице снизу. И смотрю на нее, сил нет уйти. Она как раз освещенная стоит, в солнце, и вообще как голая. Ноги загорелые, длинные, вообще пиздец. Потом еще медленно так – раз, и поднимает одну ногу на перила, там в середине такие узоры, вот туда и поставила. Так что ее вообще солнцем прямо туда освещает. Стоит, все выпятила, ногой качает и улыбается. Я уже не стесняюсь вообще, шею вытянул, пялюсь на нее изо всех сил. Она тогда еще задом поворачивается, и тоже начинает – нагибается по-всякому, крутит. Я вообще охуел. Эй, ты че делаешь?

– Снимай-снимай. Не стесняйся. Ну?

– Ну, короче, стояли минут десять, она уже себя гладить начала… ну, не под трусами, просто ноги, грудь, все. Я думал, кончу прямо щас. Хотел рукой уже помочь. А тут кто-то за дверью рядом с ней зашебуршился, типа сейчас выходить будет. Она – раз, такая, шуганулась, и давай вниз по лестнице! И я за ней тоже. Из подъезда выскакиваем, и за угол. А там кусты, деревья, в принципе с дороги не видно, если не приглядываться. Народ далеко, на спортплощадке, на газоне. Мы в этих кустах остановились, дышим такие, как после стометровки. А у нее глаза… ну, потом я уже знал, что это, а тогда просто напугался. Короче, когда девчонка хочет и готова, а ее обламывают, знаешь?.. Слушай, а ты сама не хочешь раздеться?

– Ах ты какой. Обломайся пока. Хватит с тебя так, – Санечкины шарики под джемпером потерлись о спину Костика, выдав тайну отсутствующего лифчика; руки обхватили сзади и принялись гладить его по груди и животу. – Рассказывай-рассказывай, чего встал.

– Да. Чокнутые глаза, короче. Я бы сбежал, наверно, если бы она не начала пуговки расстегивать, на платье. Ей уже до лампочки было – видят нас, не видят. Я перепугался вообще, конечно – щас запалят, весь двор будет ржать. А с другой стороны, такой случай. Взял ее за руку, короче, сказал что-то типа «давай не тут», застегнул пуговки обратно…

– А грудь облапал?..

– Немножко. Ладонью. Но тоже чуть не кончил, у нее уже классные сиськи были. Ну, и повел ее на крышу. У нас в одном подъезде люк был открыт. С крыши гоняли, конечно, но только пацанов. Взрослые там себе поставили всякие стулья, лежаки – тетки загорали летом, кто на дачу не ездил. Мужики некоторые туда бухать залезали, но это стремно было. Люк-то один, если несколько теток выцепят и соберутся – не сбежишь даже. И с соседних домов видно, если ходишь. Но если лежишь – то ничего.